Антигерой

Был, помнится, в далеком детстве, а, впрочем, остается и по сей день известный персонаж анекдотов – малолетний шалопай Вовочка. Ну, знаете… Веселые истории про Вовочку я никогда не любил, но шутки «на грани» в исполнении осовремененного ребенка-бесенка  пользовались в народе успехом. Как мне кажется, Вовочка, феномен которого полностью умещается в дуализме наивного детского взгляда на вещи и жестокого взрослого цинизма, – это замечательный пример персонажа, демонстрирующего многие характерные черты, равно как и противоречия, антигероя: незаурядный интеллект, решительность, противопоставленность привычной морали и т.д. Конечно, малолетнего и, по сути, безобидного Вовочку нельзя считать полноценным и серьезным анти, но именно с этого чудаковатого персонажа для многих из нас начинается знакомства с темной материей литературных галактик.

Сегодня я предлагаю вам для разговора и литературного исследования сложнейшую тему, прийти внутри которой к сколь-либо однозначным выводам очень непросто. Можно сказать, что антигерой – это некий high class большой литературы, крупная задача для крупного автора, и вполне ожидаемо, что каждый образчик антигеройского зодчества сугубо индивидуален, в отличие от биллионов выспренных протагонистов. Однако печалька здесь в том, что мне никак не удастся предложить вам готового рецепта для написания крутого антигероя. Ну что поделать? Стреляйте в меня отравленными стрелами!

Антигерой как он есть

Прежде чем мы рискнем проникнуть во мрак антигеройской души, предлагаю сразу обозначить круг персонажей, авторов и произведений, о которых сегодня, так или иначе, пойдет речь. Подборка основана исключительно на русской литературе и сознательно игнорирует многочисленные примеры зарубежной – просто чтобы не запутывать и без того запутанный клубок. Итак, список:

• Е. Онегин (А. Пушкин «Евгений Онегин»);
• И. Обломов (И. Гончаров «Обломов»);
• Р. Раскольников (Ф. Достоевский «Преступление и наказание»);
• Г. Печорин (М. Лермонтов «Герой нашего времени»);
• Беликов (А. Чехов «Человек в футляре»);
• Гумберт Гумберт (В. Набоков «Лолита»);
• Кавалеров (Ю. Олеша «Зависть»);
• В. Глебов (Ю. Трифонов «Дом на набережной»);
• Рогов (Д. Быков «Оправдание»);
• Комяга (В. Сорокин «День опричника»);
• О. Бендер (И. Ильф, Е. Петров «Двенадцать стульев», «Золотой теленок»);
• Чичиков (Н. Гоголь «Мертвые души»).

Понятно, что не все из представленного списка являются антигероями, но каждый представляется интересным примером точной художественной работы по созданию нестандартного, отличающегося от канонов героя. И ниже мы увидим, как сложно порой отнести того или иного персонажа к какой-либо обособленной категории. Многие из них попросту не умещаются в классификацию и норовят занять там сразу два места.

Теперь о самом термине. Понятием «антигерой» мы обязаны незабвенному Ф. Достоевскому, который вводит сей термин в романе «Записки из подполья». Современная иллюстрированная энциклопедия «Литература и язык» дает следующее определение:

Антигерой – тип литературного героя, подчёркнуто лишённого героических, а зачастую и каких-либо положительных черт, но в то же время являющегося средоточием нравственно-философской проблематики художественного произведения, занимающего центральное место в сюжете и даже выступающего в некоторой степени доверенным лицом автора.

Определение абсолютно беззубое и сводящееся, по сути, к тому, что антигерой – это такой центральный персонаж без героического флёра.

Как мне кажется, понимание сути антигеройства наступает через понимание той необходимости, что толкает авторов время от времени обращаться к этому формату героев. Потому что антигерой – фигура всегда чрезвычайно заряженная, и хотим мы того или нет, оказываясь в сюжете, она несомненно выправляет его под свой собственный неповторимый манер.

Главная цель писателя, рискнувшего взять в повествование антигероя, – это показать ошибочность (иногда – тупиковость, что разное) его, антигероя, жизненной позиции. Так доказывает свое Чехов в «Человеке в футляре», так делает Быков в «Оправдании», Трифонов в «Доме на набережной», Достоевский в «Преступлении и наказании». Любопытно, что основной и наиболее наглядный метод подобной демонстрации – это трагедия. Неслучайно многие истории антигероев заканчиваются трагически (Раскольников, Беликов, Печорин, Г. Гумберт). Однако трагедия здесь меняет свои свойства: если в привычном виде трагедия превозносит моральные качества положительного героя, то в случае антигероя ее назначение обратно – заслуженная кара, низвержение в Тартар заблудшей души. Правда, не всегда все срабатывает точно по схеме, большая литература и большое искусство не любят шаблонов и старательно их разрушают (и в дальнейшем к каждому моему суждению вы легко подберете персонаж-исключение). Забавным, но по-своему феерическим исключением из тенденции трагедийных развязок является роман В. Сорокина «День опричника», где антигероя постигла весьма своеобразная «кара».

Таким образом, антигерой выражает изначально ошибочную позицию, ошибочность которой автор надеется показать. Что же касается столь любимых иллюстрированными энциклопедиями черт характера, то их писатель волен использовать как разменную монету: наделив персонажа грубыми, бесчеловечными качествами, автор лишний раз подтвердит общую ошибочность его мировоззрения (Комяга, Беликов), одарит привлекательными – усложнит и запутает интеллектуальную игру к вящему удовольствию публики (пример Печорина).

Из уст уважаемого писателя и популяризатора литературы Д. Быкова мне довелось услышать интересную сентенцию, что лучший способ похоронить идею – это ввести в повествование антигероя. У этого суждения, как и у любого другого обобщенно-амбивалентного, как водится, есть два уровня понимания. Во-первых, художественные произведения с антигероем сложны для восприятия массового читателя, с младых ногтей приученного к стандартизированной расстановке сил и характеров в тексте (душка-протагонист – мерзавец-антагонист), присутствие не укладывающегося в шаблон антигероя, совмещающего черты душки и подонка, частенько вызывает культурный шок, жаркие негодования и праведный гнев (вспомним реакцию критики и современников на «Героя…» Лермонтова и успокоимся). Во-вторых, речь идет о специфичности восприятия темы произведения через призму неоднозначности выбранного характера. Как мы видим на примерах многих неформатных героев (Печорин, Беликов, Кавалеров, Г. Гумберт и проч.), попытка вывести хоть какое-то идейное зерно (мораль) из текстов подобного рода обречена на провал (исключение – Раскольников). Поэтому если у вас есть некоторая оформленная и однозначно сильная идея, не стоит брать для ее демонстрации антигероя – одно из светил обязательно заслонит другое, если только вы не Достоевский.

Антигерой – это всегда урок, доказательство от противного.

Лишний человек. Трикстер. Антигерой

Антигероя следует отличать от трикстера и т.н. лишнего человека.

Термин «лишний человек» в русской литературной традиции закрепляется после публикации повести Тургенева «Дневник лишнего человека» в 1850 году. И далее в золотой век лишние люди появляются целыми гроздями. К отряду лишних принято относить многих героев бессмертной классики: Обломова, Онегина, Чацкого, Печорина, Рудина (хотя на счет некоторых можно поспорить, но об этом ниже).

Предтечей лишнего человека николаевской эпохи является байронический тип английской литературы. Его появлением мы обязаны поэме «Паломничество Чайльд-Гарольда» легендарного лорда Байрона, но обсуждать этот тип героя, ставящего себя над социумом благодаря своим неуемным талантам, сейчас ни к чему.

Лишний человек характеризуется огромным потенциалом, который он никак не может реализовать и раскрыть в текущих неблагоприятных условиях (в случае русской литературы – в эпоху затягивания гаек императором Николаем I). В основе истории лишнего человека так же почти всегда лежат трагедийные обстоятельства – он несет страдание не только самому себе, но и окружающим, особенно влюбленным в него пылким девицам. Однако принципиальное отличие состоит в том, что автор не ставит перед собой цели осудить своего героя, продемонстрировать ошибочность его жизненной позиции. Акцентированию подвергается трагическое несовпадение характера и эпохи.

В известном романе Юрия Олеши «Зависть» действует сразу целый выводок лишних людей. Это и номинальный главный герой, человек пера, Николай Кавалеров, одержимый сложной композицией чувств: зависти, неприязни и негодования по отношению к людям новой эпохи (директору пищевого треста и его приемному сыну-футболисту), и необычный Иван Бабичев – пьяница, краснобай и бесплодный ученый-мечтатель, которому, как и многим другим, не нашлось места в новом мире. Ну и главный лишний человек романа – это сам автор, которому, похоже, не по пути ни с новыми, ни со старыми.

Однако в классификации героев все равно возникают противоречия. Проблема в нашем случае заключается в том, что грань между антигероем и лишним человеком не столь явно прочерчена. В некоторых случаях сомнений не возникает: Обломов – лишний человек, Раскольников и Г. Гумберт – антигерои, но в отношении, скажем, Печорина все не столь очевидно. Как типичный лишний он не может реализовать свои великолепные данные, но сеемые им повсюду смерть и разрушения выталкивают характер в области лубочного антигеройства. Это как раз тот тип героя, стремящегося занять несколько стульев в нашей классификации. Впрочем, подробнее о Печорине – ниже.

Трикстер – еще один, очень древний, культурный (фольклорный, мифологический, литературный) архетип героя, наделенный чертами плута, не принимающий общие правила, совершающий поступки ради собственной выгоды, удовольствия или элемента игры. Наиболее известные мировые трикстеры это Локи, Дионис, Тиль Уленшпигель, Фигаро, Ходжа Насреддин, Карлсон, Г. Финн, Швейк, барон Мюнхгаузен и другие.

Обращаясь к нашему списку, мы увидим, что неповторимый и всеми обожаемый Остап Бендер хоть и содержит в себе черты антигероя, все же является в наибольшей мере трикстером. Примерно то же, но с меньшей очевидностью, можно сказать и о Чичикове.

Важно заметить, что архетип трикстера удален от трагедии, плут склонен уводить повествование в легкое, игровое, часто юмористическое русло, где отрицательные качества персонажа подаются в свете смягченном и ироническом. Мировоззрение трикстера редко подвергается критике со стороны автора; трикстер – всегда персонаж обаятельный, что надежно ограждает его от авторских и читательских осуждений.

Печорин

И еще несколько слов о Печорине – самом, по моему мнению, интересном и сложном персонаже из всего списка.

Название романа «Герой нашего времени» выбрано не случайно. Роман не содержит сколь-либо внятного сюжета, развитие и перипетии которого могли бы увести нас от главного, а главное здесь, что роман – есть подробнейший и скрупулезный портрет главного героя, Григория Алексеевича Печорина. Акцент в заглавии на «нашем времени» утверждает смысловое противопоставление: героя старого типа и героя Лермонтовской современности. И действительно, в романе мы наблюдаем характерное и даже буквальное противостояние чрезвычайно популярного в те времена романтического типа героя – и героя новой формации, постромантической. Для Лермонтова очевидно, что романтический тип устарел и более неактуален, во многом он даже смешон, и вовсе не отвечает вызовам времени. Подобный романтический персонаж с присущей Лермонтову острой иронией карикатурно изображен в образе Грушницкого. Молодой Грушницкий страстно влюблен в княжну Мэри, что называется, волочится за нею; будучи юнкером, он расхаживает в солдатской шинели, дабы напустить на себя лоск разжалованного за дуэль офицера, речи его патетичны и закольцованы на собственной личности, собственных «глубоких» переживаниях. Лермонтов не стесняется, подтрунивая над напыщенной стереотипностью романтического героя Грушницкого. За высокими речами его скрывается завистливый и самовлюбленный характер. Законы чести, так пафосно им возглашаемые, не мешают ему составить заговор против своего приятеля, ставшего соперником.

Плоскому примитивному характеру Грушницкого противопоставлена сложная, противоречивая и трагическая личность Печорина.

Печорин наделен целым набором разнополярных качеств, многие из которых не просто положительны, но присущи личностям выдающимся. Печорин безрассудно смел, не боится смерти, чертовски проницателен и умен, читает людей, что называется, как открытую книгу. Однако у блестящего аверса медали есть и обратная сторона. Печорин всегда и везде – от  скуки ли или по складу характера – склонен обострять ситуацию. И если его ум, собранность и бесстрашие позволяют герою кое-как избегать потерь, то окружающим его манера влезать причиняет только страдание. Печорин – заядлый и умелый охотник, это едва ли не первое, что мы узнаем о нем от Максим Максимыча, и так уж получается, что все окружающие – его жертвы. Его интерес к женщине живет до момента ее покорения, после – становится неинтересно. Печорин перерос романтические отношения. Этим он раскрывает один из главных мотивов произведения, идею девальвации чувств.

В изображении Лермонтова Печорин – трагический герой. Акцент в произведении сделан на трагизм образа, но не на ошибочность жизненной позиции.

В русской литературной традиции Печорина принято относить к так называемым лишним людям. И Печорин, действительно, лишний, однако ровно в той степени, в которой лишним на фоне обывателей является любой герой. Невозможность применить себя в жизни отнюдь не связана с историческими условиями и с окружением (подобная мысль могла вылупиться только в инкубаторе советского литературоведения с его специфическими взглядами на человека и общество; Печорин-комсомолец и Печорин-коммунист был бы свой в доску, представляется запросто), а конкретно с личными особенностями самого героя. Идея автора вполне очевидна и проистекает из самого портрета: у любого таланта всегда есть обратная сторона, утверждающая его трагизм.

На этом все на сегодня. С нетерпением жду ваши мнения о статье и ее героях в комментариях. До скорой встречи!