Как люди, обладающие безграничной фантазией, писатели за много веков сочинили для доверчивой публики множество красивых поэтичных легенд, возводящих творцов если не в ранг полубогов, то приближённых к божествам — точно. Не сомневаюсь, вы и сами их неоднократно слышали, эти пафосные рассуждения о том, что вдохновение доступно не каждому, а пробуждается в гениях исключительно в компании муз, и тому подобное, включая интерпретацию, что автор-де и вовсе не рождает свой текст (ибо мозг человеческий по природе своей ничтожен), а является проводником высших материй и только записывает ниспосланные ему трансцендентные мудрости. Не удивлюсь, что даже в XXI веке кто-нибудь в это верит, но мы-то знаем, что никакие шедевры никто нам с неба не спустит, без напряжённой работы и активного участия разума ничего не получится.
В этой связи я и задумался, а как вообще автор взаимодействует с текстом? Мы привыкли считать (и, вероятно, это тоже замшелый миф), что автор, словно демиург, присутствует в каждом слове, в каждом букве и знаке препинания, что абсолютно всё подчинено его воле, и этой же волей выстраивается в нечто величественное и художественное. Я же, понимая ограничения человеческого сознания, полагаю, что писатель, оперируя материалом, а также необходимыми культурными шаблонами и паттернами, присутствует там лишь вкраплениями и далеко не всегда влезает в свой текст по пятки.
Самый простой и очевидный пример — документальная проза, где автор заперт в фарватере хронологии и не имеет права от неё отступать. В таком случае, очевидно, местом приложения его умений становятся другие области текста, а вот какие — об этом мы сегодня и поговорим.
Амалия (1)
В.В. (1)
Свежие комментарии